Коновалов-Ларский Леонид Григорьевич, священник

Леонид Григорьевич Коновалов-Ларский[1] родился в крестьянской семье в д. Ларевая Десенской вол. Подольского уезда Московской губ. в 1893 г. Затем семья переехала в Сергиев Посад. В 1914 г., отучившись три года на медицинском факультете Юрьевского университета, Леонид оставил учебу и поступил в школу прапорщиков в Одессе. Он был назначен в военно-полевой госпиталь, но по личному желанию через несколько дней отправлен на передовые позиции, будучи зачисленным вольноопределяющимся в 141-й Можайский полк с исполнением обязанностей лекарского помощника. 12.5.1915 г. получил слепое пулевое ранение в левый голеностопный сустав. Проходил лечение в Петрограде. После ранения навсегда остался инвалидом: левая нога стала короче правой, он вынужден был ходить с палочкой. В 1916 г. Леонид был уволен с военной службы по состоянию здоровья, вернулся домой в Сергиев Посад, затем уехал в Юрьев, где продолжил прерванную войной учебу в университете. Но так и не окончил университета. В 1918 г. в связи с угрозой германской интервенции часть преподавателей и студентов были эвакуированы из Юрьева.

В 1918 г. Леонид вновь вернулся в Сергиев Посад, работал на Северной железной дороге, затем был направлен на станцию Исакогорка, где его застало восстание в Архангельске и приход союзников.

«Еще задолго до прибытия союзников в Архангельск сюда стали стекаться представители белых организаций, проникавшие в город либо при содействии английской контрразведки в Петрограде, либо в порядке частной инициативы. Они поступали на службу в советские войска и учреждения. Часть их группировалась вокруг капитана II ранга Г. Чаплина. Одним из них, вероятнее всего, был Леонид Коновалов. Сделать такой вывод можно исходя из того, что он активно участвовал в захвате города англичанами и после занятия союзниками Архангельска занимал руководящие посты.

В августе к Архангельску подошла английская эскадра из 17 судов и захватила город, использовав организованный в городе белогвардейский мятеж. Коновалов принимал в этом мятеже самое активное участие. Станция Исакогорка была захвачена отрядом англичан и белогвардейцев под руководством капитана Чаплина, и Леонида назначили ее комендантом. Затем его мобилизовали в Белую армию и назначили комендантом станций Архангельск и Бакарица» (В вихре жестокого века … С. 64).

Вскоре у Леонида открылась рана на ноге. Полтора месяца он пролежал в больнице, и по решению врачебной комиссии был признан инвалидом с правом получения пенсии. Через некоторое время в Архангельске сформировалось «национальное ополчение», комсостав которого состоял исключительно из офицеров-инвалидов. «Коновалов был сначала назначен командиром роты этого ополчения, а затем адъютантом сформированного из ополчения рабочего батальона» (Там же. С. 65).

После занятия Архангельска интервенты строили планы наступления на восток для соединения с армией Колчака. Осенью 1918 г. началась подготовка Карской экспедиции. Коновалов-Ларский и многие офицеры отправились вместе с ней в Сибирь.

«Леонид был мобилизован в армию Колчака в октябре 1919 года и назначен в сводный военный госпиталь, который через два месяца из-за отступления колчаковцев начал эвакуироваться вглубь Сибири. Приблизительно в феврале 1920 года (по показаниям Коновалова-Ларского на следствии) они были настигнуты Красными войсками в районе Красноярска. Госпиталь заняли красные и всем медицинским работникам было приказано явиться в распоряжение санчасти Красной армии, что Леонид Григорьевич и сделал. Новые власти оставили его работать в том же госпитале.

Вскоре Леонид заболел сыпным и возвратным тифом. После выздоровления его уволили с военной службы, и он уехал в Ишим, где у него были родственники. В июне 1920 года Коновалов-Ларский был назначен заведующим лечебным пунктом села Каргалы Ишимского уезда, откуда через 4 месяца по постановлению врачебной комиссии был направлен на санаторно-курортное лечение в город Ейск Кубанской области. Однако лечиться он даже не начал, так как был приглашен на работу в должности врача Ейского военно-морского порта и заведующим санитарной частью того же порта. 1 января 1921 года он был командирован в Москву за медикаментами. В Москве командированный заболел и был помещен в госпиталь на лечение. После выздоровления Высшей комиссией РККА он был уволен с военной службы и исключен из списков армии и флота с признанием его инвалидом войны.

Леонид Коновалов-Ларский вернулся в Москву, поступил в духовное ведомство» (Там же. С. 65–66).

С 1921 г. служил сначала диаконом, затем священником в Петропавловской церкви у Яузских ворот. В августе 1922 г., «благодаря обстоятельствам», из Москвы ему пришлось уехать в Смоленскую губ. (Заявление … Л. 5). В этот период отец Леонид уклонился в обновленчество. В 1923 он обратился с заявлением в «тройку при Московском епархиальном управлении» (обновленческом) с просьбой о предоставлении места в одном из находящихся в их распоряжении приходов. Причины, побудившие покинуть Смоленскую епархию, он описывал так: «Работая по продвижению в жизнь церковно-обновленческого движения по Смоленской епархии, главным образом в Сычевском уезде, я естественно нажил много рагов среди духовенства, и они, науськивая на меня верующих, создали мне невозможную жизнь, и я после героической полугодовой работы, не имея почти никакой связи с центром… принужден оставить пределы Смоленской епархии и возвратиться в родную Москву…В деле обновления я могу оказать большую пользу» (Там же).

28.3.1923 г. решением заседания обновленческого Московского епархиального управления отец Леонид был назначен исполняющим обязанности настоятеля Донского монастыря (Протокол № 33 ... Л. 60 об.).

С 1924 г. он — священник Богоявленской церкви г. Гжатска. 1.1.1926 г. был арестован в связи с обвинением в убийстве военного комиссара Архангельской губ. Андрея Георгиевича Зеньковича, которое произошло в августе 1918 г. на станции Исакогорка. Причиной следственных разбирательств в давно минувших событиях послужило заявление помощника машиниста станции Иваново-Вознесенская Дмитрия Ивановича Булкина. Оно поступило в органы 2.11.1925 г. В заявлении Булкин писал, что во время убийства Зеньковича он был дежурным по станции Исакогорка и, соответственно, очевидцем происходившего. «Булкин показал, что Коновалов-Ларский был активным участником ареста Зеньковича, и именно он выстрелил из винтовки в голову комиссара.

Через два месяца после получения органами письма Булкина Коновалов-Ларский был арестован, и по делу началось следствие. 10 марта 1926 г. срок его заключения был продлен, так как следствие не было закончено.

В результате тщательного расследования преступления выяснилось, что Леонид в убийстве Зеньковича непосредственно не участвовал, а лишь наблюдал его со стороны.

Обвинение в убийстве было снято, однако нашлось немало других — прежде всего в том, что он "состоял на службе в Белой армии в звании офицера, занимая ряд ответственных должностей, и при задержании скрыл свое офицерское звание и, таким образом, уклонился от существующего распоряжения ОГПУ за № 291758 от 23 октября 1923 г.". Эти преступления были предусмотрены статьями 90 и 219 УК.

Кроме этого, нарушение закона Коноваловым-Ларским состояло в том, что он предупредил белых о нахождении на станции Исакогорка военного комиссара. Следствие также установило, что по его инициативе был сформирован отряд для свержения Советской власти и ареста советских работников, в вину ему вменялось и руководство отрядом. Вес эти действия Коновалова-Ларского вели "к укреплению белогвардейского засилья" и подпадали под статьи 58 148 УК.

С момента ареста до 19 сентября 1926 года Коновалов-Ларский находился в Смоленском губдоме, затем был перевезен в Архангельск. 20–22 декабря 1926 года Арханельский губернский суд по судебно-уголовным отделениям рассмотрел в открытом судебном заседании дело гражданина Коновалова-Ларского, обвиняемого по статьям 58, 142, 90 и 219 Уголовного кодекса» (В вихре жестокого века … С. 70–71).

24.12.1926 г. в газете «Волна» была опубликована заметка, написанная во время судебного процесса. Корреспондент сначала отмечает, что «показания свидетелей разоблачают Коновалова», а следом пишет, что «некоторые свидетели путаются в своих показаниях» и «никто не может сказать убедительно, кроме Новожилова, убил ли Зеньковича Коновалов». На следующий день в той же газете о судебном процессе говорилось, что «свидетели, за давностью времени, не могут припомнить, кто именно пристрелил Зеньковича. Но из всех показаний чувствуется определенно, что Коновалов был идейным вдохновителем убийства» (фотографии газетных заметок см. в: Дело Коновалова-Ларского). После семичасового совещания губсуд приговорил «контрреволюционера» Коновалова-Ларского к высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией имущества.

Решением Президиума ВЦИК от 31.1.1927 г. расстрел был заменен десятью годами лишения свободы со строгой изоляцией с зачетом предварительного заключения, поражением в правах на 5 лет и конфискацией имущества.

Виновным себя в предъявленных обвинениях Леонид Григорьевич не признал.

С ноября 1929 г. отец Леонид отбывал наказание в Соловецком лагере. В это время в заключении на Соловках находились многие священнослужители и архипастыри Русской Православной Церкви сдери которых был владыка Аркадий Остальский епископ Лубенский. Владыка Аркадий и знакомые с ним заключенные священники и миряне продолжали бывать на богослужениях, совершаемых монахами Соловецкого монастыря в часовне на пристани. Посещение богослужений и совершение религиозных обрядов было запрещено для заключенных.

В апреле 1931 г. было начато внутрилагерное дело (Архивное следственное дело по обвинению епископа Аркадия (Остальского) и др., Соловецкий лагерь, 1931 г. …), открытое по доносу на владыку Аркадия и других священников, участвовавших в богослужении под праздник Благовещения. Отец Леонид был арестован и допрошен 13 апреля 1931 г. В заключительном постановлении дела говорится, что он был обвинен в «совместном, с епископом Остальским, совершении религиозных обрядов» (Л. 162). Первоначано было предложено наказание «…Коновалова-Ларского Константина Григорьевича… — за враждебные выпады против советской власти и участие в нелегальных собраниях — заключить в штрафизолятор сроком на 3 месяца» (Л. 165).

14.8.1931 г. отец Леонид был осужден по обвинению в «контрреволюционной агитации, как участник контрреволюционной группировки духовенства», а также за «участие в тайных богослужениях» с приговором: срок наказания увеличить на два года.

Сведений о времени освобождения отца Леонида из лагеря не сохранилось. Но из воспоминаний дочери отца Леонида — Галины Леонидовны Зайцевой известна дальнейшая судьба священника: «После освобождения …Леонид Григорьевич вернулся в Сергиев Посад. Ему удалось закончить 2-й курс медицинского института в Москве по специальности врач-физиолог.

С началом Великой Отечественной войны отец был призван в армию», — повествует Галина Леонидовна. С 1942 г. он служил главным врачом и затем — начальником целого ряда эвакогоспиталей, о чем имеются сведения в Подольском архиве МО РФ и Военно-медицинском музее г. Санкт-Петербурга. Кроме учетных карточек, более подробных сведений о службе в военных архивах не сохранилось. Леонид Георгиевич был демобилизован из армии в декабре 1945 г. в звании майора медицинской службы и направлен в г. Наро-Фоминск (Коновалов Леонид Григорьевич … С. 80).

Когда эвакогоспиталь находился под Рязанью в 1943 г., он познакомился со своей будущей женой — Марией Степановной Есениной. В семье родилось двое детей.

После войны Леонид Георгиевич был направлен на должность начальника районного отдела здравоохранения в г. Наро-Фоминск Московской обл. Затем в той же должности был переведен в с. Красная Пахра.

В 1949 г. по пути с работы из амбулатории с. Красного он упал, споткнувшись на лестнице, которая шла под горку. С травмой ноги его положили в больницу им. Семашко, недалеко от с. Красная Пахра, где 4.7.1949 г. он скончался.

_____________________________________

[1] Работая на железнодорожной станции Исакогорка под Архангельском, Леонид Григорьевич участвовал в художественной самодеятельности. Его творческим псевдонимом стала фамилия Ларский, поэтому в некоторых документах (даже следственных делах) присутствует двойная фамилия Коновалов-Ларский.