О проекте

«Однажды Старец [преподобный Силуан Афонский. — Ред.] беседовал с одним студентом, посетившим Афон и много говорившим о свободе. Как всегда, Старец с добрым вниманием следил за мыслями и переживаниями своего живого, симпатичного, но наивного собеседника. Конечно, его представления о свободе сводились, с одной стороны, к исканию политических свобод, с другой — возможности действовать вообще по своим побуждениям и желаниям. Старец в ответ изложил ему свои взгляды и искания; он говорил: „Кто не хочет свободы? Все ее хотят, но надо знать, в чем свобода, и как ее найти…

«Слово Божие говорит: „Семя свято — стояние миру“ (Ис 6, 13), то есть земля наша держится праведниками. Священная история многими повествованиями указывает, что Господь терпит грехи людей, если есть праведники на земле. Не будем оплакивать падение внешней твердыни, ибо все это поправимо. Будем заботиться, чтоб нам развить твердыню духа Христова, чтобы каждый из нас являл собою крепость духовную. Тогда, при этой крепости духовной, разовьется и мощь физическая» (Святитель Тихон (Белавин), Патриарх Московский и всея Руси. Из слова, сказанного в Кронштадте 1918 г.).

«„...Потому что странники мы пред Тобою и пришельцы, как и все отцы наши, как тень дни наши на земле, и нет ничего прочного“ (1 Пар: 29, 15–15). Как странны эти слова для людей нашего времени, которые стараются найти свою опору в человеческом гении, во внутренней своей дисциплине, в силе войск. Все человеческое неустойчиво: ни знание, ни могущество, ни красота... А что прочно? Заповеди Божии, воля Божия и все, что идет от Бога, и все, что обещает Он нам»

«Если „крестом прииде радость всему миру“, то нести крест — значит нести радость. Сердце человека, унывающего под тяготою житейских переживаний, озаряется радостью, когда он познает, какую он несет ношу. Вот почему, мне кажется, вера Христова, ничего не изменявшая в материальном и общественном положении самых первых своих адептов и вызывавшая в дальнейшем свирепые на них гонения, всегда с радостью воспринималась всеми чистыми сердцем. Если христианин в скорби впадает в уныние, это значит, что он по греховности своей отступил от Господа и утратил живую веру в благопотребность крестоношения, в силу крестной любви. „Противных силы креста страшатся начертаема на воздусе“, — говорится в крестовоздвиженском каноне. Человек, не укрепленный верою, тоже до такой степени боится всякой житейской неприятности, что во избежание ее пускается часто на дела, осуждаемые его собственной совестью. Верующий же „по нему ходит“, то есть идет за ним (за крестом), „колена преклоняюще Христу“...

«Дорогой о. Петр! Получил от Вас Ваше письмо, где Вы испрашиваете себе право исполнять свои багочиннические дела. Охотно разрешаю Вам исполнять все дела, касающиеся санкций благочинного, и прошу Вас по-прежнему быть благочинным, на каковую должность Вы избраны были духовенством. При этом молю усердно Вас приглашать все духовенство, как Вашего благочиния, так и соседних, держаться чистого и святого православия, и ни пред какими угрозами и прещениями не уступать Святой нашей Православной, Соборной и Апостольской церкви. Внушайте всем, что исполнение всех правил и уставов Церкви заповедует нам Сам Господь Иисус Христос и святые Его апостолы и отцы Церкви. Всякое отступление от Церкви грозит нам вечной душевною гибелью и Страшным Судом Божьим, с которым могут лишь сравниться все угрозы и страхи людские. Божия благодать, всегда немощная врачующая и оскудевающая восполняющая, да поможет Вам в этом святом и добром деле… Также молю Вас употребить все свои усилия иметь мир и любовь со всеми, даже со своими врагами, ибо это есть Ваша большая и главнейшая заповедь христианская...

«Очень много совершенно ненужных терзаний и малоспасительных страданий наших, и в частности моих, проистекают оттого, что мы все не можем забыть этого: „О лес, о жизнь, о солнца свет, о счастье, слезы“ и т. д. — и плачем над щепками от леса вместо того, чтобы заставить мысль работать над тем, как и из них строить все то, на что прежде шли целые дерева. Совершенно справедливо и то, что теперь не благоуханье роз, а крепкий аромат помойки и такие чудные произрастания, как крапива, репейник — не тронь меня... и раз это так, то, конечно, вместо того, чтобы ныть и тосковать о том, „как хороши, как свежи были розы“, надо лучше подумать, как парализовать „воню“ помойки и во что надо одеться, если приходится в жизни идти не по роскошному лугу с душистой и сочной травой, а сквозь цепкие кусты репейника и не менее жгучие — крапивы...

«Архиепископ Евгений (Зернов), правящий Благовещенской епархии, прибыв на Соловки в начале 1924 г., остался старшим среди епископов по их общему согласию и после того, как сюда прибыли и более старшие по рукоположению. Это был выдающийся иерарх Церкви… Богослужение его отличалось величием, покоем и благоговением; это чувствовали и отмечали, получая глубокое удовлетворение. Это был постник, невзирая ни на какие условия лагерной жизни, когда в пище не приходилось разбираться. Он был верен своему порядку и никогда не вкусил кусочка мясной пищи вообще, или рыбы в неположенное время. Казалось, что это человек нежного телосложения, но он носил самое грубое холщевое белье, которое и достать то в наше время было трудно. Высоко образованный вообще и богослов, компетентно рассуждавший по всякому теоретическому вопросу, он был житейски глубоко мудр, всегда тактичен и спокоен. Пастырям делал замечания наедине в самой мягкой форме, сомневающегося и неверующего провожал побежденным, скорбящего — ободренным. В нем была притягательная сила истинной духовной власти. Для остатка соловецких монахов-рабочих он являлся святейшим авторитетом, власть которого простиралась в область, которая недоступна пониманию людей внутренне недуховных. Заболел монах, которому большевистское соловецкое начальство, как неспособному к работе, предложило выехать на материк. Но на материке он также был бы никому не нужен, и там ему не было пристанища. Выяснив все это в разговоре с больным, владыка Евгений сказал ему, что ему лучше бы умереть в монастыре, как это задано по монашескому обету. Монах согласился: „Благословите и помолитесь“. „Бог тебя благословит“, — сказал владыка. И через несколько дней монах умер по молитвам своим и владыки. Необходимость этой смерти была Богу представлена и Им услышана» (Польский М., протопресвитер. Соловецкие узники и их исповедание)...

«„Лет до тридцати пяти, то есть до преполовения земной жизни, велик подвиг бывает человеку в сохранении себя, и многие в сии лета не устаивают в добродетели, но совращаются с правого пути к собственным пожеланиям, — свидетельствует о сем св. Василий Великий, — многие собрали в юности, но посреде жития бывши восставшим на них искушениям от духов лукавствия не стерпели волнения и всего того лишились. Чтобы не испытать такого превращения, надобно поставить себя как на мериле испытания и внимательно наблюдать всю жизнь за собою„. Вот слова, которые должны особенно запечатлеться в сердцах людей молодых. Это им здесь предостережение, это им здесь Богоносным отцом раскрывается возможная будущая судьба их…

«Ещё не прошло и месяца, как я пережил четыре переброски. Я не задаюсь вопросом, почему и для чего всё это. И говорю себе постоянно: раз так происходит, то, значит, так и нужно, и всё происходящее есть самое лучшее для меня в настоящее время. А посему какие-либо колебания, недоумения, огорчения и тому подобное неуместны. Ведь весь секрет жизни в том, чтобы всё совершалось не по моей мелкой воле и не по моему жалкому умишку. Единая Премудрая и Благая Воля должна царить во всём, а наше дело не мешать ей осуществляться и в нас, и через нас. Прочее — всё понятно...

«Есть интересный и назидательный рассказ о том, как художник нашел ангелоподобного невинного отрока и с него написал дивное живописное изображение Ангела Божия. Затем захотелось ему в качестве антипода изобразить нечистого духа, и он долгие годы искал нужного натурщика, но все встречающиеся ему люди казались слишком благообразными для выполнения его задачи. Наконец, нашел он в одной тюрьме вполне удовлетворяющую его натуру. Это было как бы полное воплощение зла, ничего сколько-нибудь светлого, человеческого. Художник очень удачно изобразил диавола, но, когда навел справки о своём натурщике, оказалось, что это... тот самый человек, с которого художник много лет назад писал ангела. Так душа, развратившись, может неузнаваемо изменить свою оболочку…

«Се стою при дверех и толку... (Апок 3, 20). В каких трогательных образах представляет нам Господь Свое милосердие к нам грешным! Он, подобно доброму пастырю, оставляет девяносто девять овец и идет в горы и дебри пустынные, чтоб найти овцу заблудшую и взять ее на рамена Свои; Он, подобно любящему отцу, ждет, пока блудный сын-грешник „придет в себя“, и всегда готов выйти к нему навстречу, чтобы раскрыть Свои отеческие объятия, чтобы простить, забыть ему все, чтобы призвать к радости самих ангелов небесных. Но вот еще трогательный образ: это уже не притча, а прямое обращение к грешной душе: „се, — глаголет Он, — стою при дверех и толку...“ Стоит Он у дверей грешного сердца нашего и стучит, как странник, ищущий покоя; стоит и ждет, „аще кто услышит глас Его и отверзет двери, и внидет Он к нему, и вечеряет с ним„ (Апок 3, 20)...

«Милость Божия буди с Вами, родная моя матушка! Сердечно приветствую Вас и всех близких с праздниками Преображения Господня и Успения. Радуюсь за Вас, что Вы имеете возможность зреть красоту Господню, обильно питаться от трапезы духовной, услаждаться нашими дивными песнопениями. Мысленно соучаствую с Вами в торжествах церковных, соутешаюсь Вашими утешениями. Какое великое сокровище вера наша!.. Во всех обстоятельствах она приносит нам успокоение, утешение, радости. Верующий всегда скажет со святым Апостолом: „Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим“ (1 Кор. 4, 11, 12) … Слава Богу за все и всяческих ради!»

Из воспоминаний писателя Олега Волкова: «В кладбищенской церкви святого Онуфрия регулярно отправляли службы немногие оставленные на острове монахи… В двадцать восьмом году еще разрешалось заключенным — духовным лицам и мирянам — посещать эти службы. Православным был отведен храм на погосте. Прочим вероисповеданиям и сектам — часовни и церкви, каких много было разбросано вокруг монастыря. Вечером закрывались "присутствия" и "рабочая" жизнь лагеря замирала. Удивительно выглядела в это время неширокая дорога между монастырской стеной и Святым озером. Глядя на идущих в рясах и подрясниках, в клобуках, а то и в просторных епископских одеждах, с посохом в руке, нельзя было догадаться, что все они — заключенные, направляющиеся в церковь...

«Эти руки, любящие брать дары, сложатся на груди и ничего не будут брать; эти ноги, любящие ходить на зло и не любящие стоять на молитве, будут распростерты навеки, не пойдут уже более никуда; эти глаза, любившие с завистью смотреть на благополучие ближнего, закроются, померкнет навсегда огонь их, и ничто не прельстит их; слух, часто с удовольствием отверзавшийся для слышания злословия и клеветы, помертвеет, и никакие громы не будут слышны для него: одну трубу, воскрешающую мертвых, услышит он, и тогда восстанет нетленное тело наше или „в воскрешение живота“, или „в воскрешение суда“ (Ин 5, 29)...

«На горе Преобразился еси, и якоже вмещаху ученицы Твои, славу Твою, Христе Боже, видеша, да егда Тя узрят распинаема, страдание убо уразумеют вольное, мирови же проповедят, яко Ты еси воистину Отчее сияние. В этой священной песне определяется цель и значение явлений славы Господней людям. В явлениях славы Господней верующие могут и должны почерпать бодрость, крепость духа во времена искушений и испытаний, когда приходится видеть Господа распинаема, его святую Церковь в поношении и гонении, его святое дело в попрании и поругании… Неблагодарно забывающие явления славы Господней лишают себя великого и святого источника духовной бодрости и силы, обрекают себя на уныние, смятение и отчаяние в бедах, навлекают на себя справедливый гнев Господень…

«Разве забыли мы, что и завет со Христом запечатлен кровью, а не состоит из одних пустых слов и обещаний, притом чьей кровью? Самого Христа, Сына Божия возлюбленного. Ведь это не для простого „чесания слуха“ ежедневно произносит иерей священные слова: „Пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многи изливаемая во оставление грехов“. Ведь это мы, а не кто другой побудили взойти на крест Сына Божия...

«Все переживаемое, но не предвиденное и не ожидавшееся нами, а особенно все печальное редко нами понимается — для чего и с какой целью. Если же таковое и тяжко по своей природе, то человек не только трудно переносит то, но готов считать все подобное бессмысленной случайностью и совершенно бесцельным. Он готов тогда не только людей, но и Самого Бога счесть несправедливыми и жестокими к нему. Такой легковерный готов бывает впасть в уныние и отчаяние и даже проклясть судьбу свою, злосчастнее которой, по его убеждению, и нет. И только уже иногда, даже много спустя, самые обстоятельства жизни с ясной убедительностью доказывают всю благодетельность для человека в пережитом сочетании непонятных для него прежде событий. Тогда только благодарить остается благодетельный Промысл такому, прежде возмущавшемуся человеку. Тогда он ясно видит, что была бы истинная для него беда, если бы не сложились обстоятельства так, как ему весьма нежелательно было. И наоборот, произошло истинное для него благополучие только потому, что случилось все вопреки его намерениям и желаниям…

«Враг ежедневно сильно гонит мою веру, надежду и любовь. — Гонят тебя, моя вера! Гонят тебя, моя надежда! Гонят тебя, моя любовь! Терпи вера, терпи надежда, терпи любовь! Мужайся вера, мужайся надежда, мужайся любовь! — Бог ваш поборник! — Не ослабевай вера, не ослабевай надежда, не ослабевай любовь!» (Св. праведный Иоанн Кронштадтский. Моя жизнь во Христе).

Преподобномученик Варлаам (Коноплев) родился в Юго-Кнауфском заводе Осинского уезда Пермской губ. в крестьянской семье старообрядцев беспоповского толка. Размышляя о вере и расколе, с годами он осознал всю пагубность беспоповского отвержения Вселенской Православной Церкви и желая получать всю полноту Благодатных даров в Церкви, склонился к традиционному православию. Большое влияние на это непростое решение оказало знакомство с пермским епархиальным миссионером отцом Стефаном Луканиным. В октябре 1893 г. он был торжественно присоединен к Православию в Пермском кафедральном соборе, в ноябре того же года облечен в рясофор и поселился на Белой Горе. К нему стали стекаться желающие монашеского образа жизни...

«Поистине „преходит образ мира сего“. Ведь если бы наши идеалы покоились только в пределах сего мира, а этот мир на наших глазах разрушается, то какая беспредельная неисцельная тоска должна бы покрыть нашу душу при разрушении наших надежд и чаяний! И теперь ведь многое нелегко перенести, ибо все же сердце наше хоть частично да привязано к смердящему трупу мира сего. Но слава Господу, давшему нам познать свет Истины! Если немного и печалимся, то только по немощи своей человеческой природы...